Признание болезнью любого навязчивого состояния, связанного с пристрастием к еде, алкоголю, сексу, отношениям, а также к действиям типа азартных игр, курения, работы или шоппинга, вполне типично для современной Америки. Дорогостоящие лечебные программы местечкового уровня, существующие исключительно с целью извлечения выгоды из модели болезни, с успехом убеждают людей в том, что все (или почти все) зависимости или навязчивые состояния – болезни. И это – несмотря на то, что научных данных, поддерживающих эту идею, ничтожно мало. И даже более того – серьезных научных доказательств того, что участие в подобных лечебных программах ведет к выздоровлению, почти не существует.

Национальный совет по проблемам алкоголизма утверждает: вы не можете излечиться от такой «болезни», как алкоголизм или алкогольная зависимость; вы всегда будете вынуждены считать себя алкоголиком. Анонимные Алкоголики (АА) тоже поддерживают это распространенное утверждение, которое изначально было предложено для того, чтобы препятствовать моральному осуждению алкоголиков или пьющих людей, которые подвергались лечению, посредством воздержания от употребления алкоголя.

И хотя существует несколько исследований, связывающих алкоголь с генетикой, на самом деле эти выводы очень разнородны и противоречивы. Ясно только одно: есть люди, которые не могут метаболизировать сахар в алкоголе и по этой причине должны от него (алкоголя) полностью отказаться. Такие люди склонны к аллергии на сахар, а не на сам алкоголь.

Джордж Вейлант, врач и ярый сторонник АА, утверждает, что «алкоголизм, строго говоря, не является болезнью – но объявление алкоголизма болезнью… служит, с одной стороны, для того, чтобы убедить алкоголика признать свой алкоголизм, и, с другой, — чтобы предоставить ему своеобразный билет на доступ в систему медицинского обслуживания». В то же время Вейлант сделал вывод о том, что «в конечном итоге, она (концепция болезни) является неэффективной».

Вейлант также провел крупнейшее сравнительное исследование того, как влияет на людей, ранее злоупотреблявших алкоголем, поддержка АА и ее отсутствие при длительном воздержании от алкоголя. Он выяснил, что восемьдесят один процент тех, кто бросил пить самостоятельно, продолжал воздерживаться от алкоголя и спустя десять лет, в то время как среди людей, регулярно посещавших встречи общества АА, только тридцать два процента оставались трезвенниками через те же десять лет.

Популярность концепции болезни по отношению к алкоголизму возросла благодаря обществу АА и Национальному совету по алкоголизму. Алкоголизм был объявлен Американской медицинской ассоциацией болезнью в 1956 году, и, несмотря на это, научных данных, подтверждающих подобное заявление, почти не существует до сих пор. Как уже говорилось, основатели общества АА использовали слово «болезнь» метафорически, имея в виду то, что, по их мнению, алкоголь имеет сходство с болезнью. Конечно, эта концепция была в то время полезной в связи с широко распространенным осуждением людей, зависимых от алкоголя. Однако Американская медицинская ассоциация увидела, насколько полезной и выгодной может быть эта концепция, если опустить метафорический смысл термина и включить алкоголизм в свои диагностические категории. Это мнение оказалось таким авторитетным, что к 1987 году (согласно исследованиям института Гэллапа) почти девяносто процентов американцев уверились в том, что алкоголизм – это болезнь.

Помимо того, что модель болезни помогала все большему и большему количеству медиков обогащаться, она кардинально изменила систему страхования. Поскольку созависимость и контрзависимость были признаны психическими заболеваниями, практикующие врачи получили возможность взымать платежи за лечение созависимости и контрзависимости со стороны третьих лиц, то есть со страховых компаний. В период с 1978 по 1984 год количество платных лечебных центров на местах увеличилось на тридцать пять процентов, а их базисная нагрузка возросла в четыре раза!

Обычные программы лечения в стационаре, максимальный срок которых рассчитан на двадцать восемь дней (двадцать восемь дней – максимальная длительность оплачиваемого большинством страховых компаний стационарного лечения), обходятся страховым компаниям в США в сумму от двадцати до сорока тысяч долларов.

Кроме этого, значительная часть рекламы была построена на страхах людей, вызванных «откровением» о том, что не обнаруженная вовремя болезнь, в конечном итоге, приведет к смерти либо самого человека, либо члена его семьи, если тот вовремя не обратится за срочной медицинской помощью.

Такая неумеренность оказывала значительное воздействие на модель регулируемого медицинского обеспечения психического здоровья, которая ограничивала лечение психических заболеваний и существенно сокращала ответственность страховых компаний при покрытии расходов на поддержание психического здоровья. Как уже отмечалось, сейчас политика большинства страховых компаний по сдерживанию стоимости ограничивает количество дней пребывания в стационаре; кроме того, ограничивается и количество посещений при амбулаторном лечении. К сожалению, применяемый краткосрочный подход, связанный с политикой страховых компаний по сдерживанию стоимости, заменил общение врача и пациента на выписывание лекарств.

Поскольку алкоголизм получил широкое распространение как болезнь, так же стали относиться и к соалкоголизму (называемому сейчас созависимостью). Соалкоголизм был признан заболеванием, которое человек приобретал, вырастая в семье алкоголиков. Объявление алкоголизма и соалкоголизма болезнями привело к тому, что другие навязчивые состояния, такие как секс, азартные игры, переедание, беспокойства, курение, шоппинг, ярость, религиозные убеждения и поддерживание отношений, основанных на насилии, тоже стали считаться болезнями.

Единственным навязчивым состоянием, которому удалось пока избежать ярлыка с обозначением «болезнь», является навязчивая тяга к работе (трудоголизм). Исходя из существующего медицинского подхода, почти любое проявление неумеренности и навязчивости, которое может непосредственно навредить человеку или другим связанным с ним людям, определяется как зависимость, которая (и сейчас с наибольшим размахом) затем автоматически признается болезнью.

Что такое зависимость?

Очень трудно решить, что можно отнести к зависимости. Основной вывод такой, что какие-то специалисты от медицины принимают решение: эта группа людей является «неконтролируемой» или неспособной осуществлять разумный контроль над своими привычками, а раз так – мы должны установить для них всех диагноз! Эти диагнозы могут основываться на субъективном суждении, сформированном под влиянием общественно-экономического статуса диагностируемой группы. Во второй половине XX века такое медицинское толкование зависимости заменило собой предыдущее определение зависимости, которое примерно до 1900 года означало особое удовольствие, получаемое от увлечения какой-либо привычкой. Эта привычка могла относиться к употреблению определенной пищи или напитков (алкогольных или безалкогольных), а также к приему определенных лекарств, таких как тонизирующих или мочегонных средств на растительной основе. Например, еще в 1906 году большие дозы кокаина входили в состав популярного напитка «Кока-Кола».

Наш подход к зависимости

Наш подход к зависимости совершенно другой. Мы сопоставляем зависимые состояния с травмой и расцениваем их как способы уклонения от боли или нежелательных переживаний. Кроме того, мы рассматриваем зависимость как свидетельство «эмоциональной дисфункции». Зависимость помогает свести к минимуму травмирующие воспоминания и относящиеся к ним переживания.

Возобновленные переживания, связанные с травмами, полученными при рождении или в первый год нашей жизни, могут быть настолько сильными, что нам кажется, что мы их просто не перенесем. Не желая вновь почувствовать себя такими же напуганными, мы пытаемся избежать всего, что может всколыхнуть в нас эти травмирующие воспоминания и связанные с ними переживания.

Известно ли вам, что…

Никто еще не умер от переживания своих чувств, но миллионы людей умерли от употребления наркотиков, алкоголя и других токсичных веществ, которые принимались ими с тем, чтобы помочь себе избавиться от своих переживаний или подавить их.

Если вы более внимательно посмотрите на свои зависимые или навязчивые состояния (что-то, что вы, возможно, на самом деле не хотите делать), вы, скорее всего, обнаружите, что они помогают вам избежать пугающих вас переживаний. Зависимые люди, которые, в конечном итоге, оказались «на дне», часто понимают всю бесполезность своих усилий и окончательно подчиняются своим переживаниям, осознавая, что это не может быть хуже того, что они с собой сделали. К своему великому удивлению они обнаруживают, что не умерли от переживания своих чувств. Это рассеивает их иллюзию по поводу переживания своих эмоций и направляет их на путь выздоровления. Многие зависимые люди рыдают, когда они, в конце концов, понимают, скольких людей они обидели, и сколько времени, денег и энергии потратили на то, чтобы избежать того, что в действительности помогло им.

Люди с контрзависимыми привычками часто используют «стимуляторы» — вещества и действия, которые позволяют им избежать переживаний, связанных с какими-то травмами, полученными в прежних отношениях. Проблема заключается в том, что близкие, интимные отношения часто способны вызвать воспоминания о ранних родственных травмах. Именно поэтому многие люди избегают близости. Подобно зависимым людям они постепенно опускаются на дно и обнаруживают себя в изоляции и одиночестве. Со временем они находят в себе смелость взглянуть на то, чего они избегали: на травмы, связанные с развитием, и переживания, относящиеся к близости.

Я – это моя болезнь?

Одна из самых больших проблем, связанных с подходом к зависимости как болезни, заключается в том. Что он предлагает людям отождествлять себя со своими болезнями или зависимостями. Их вынуждают, признавая свою зависимость, говорить: «Я – зависимый человек» или «Я – созависимый человек». Помимо этого, им внушают, что они постоянно должны будут характеризовать себя подобным образом, и, если добьются улучшений, то группа двенадцати шагов, в которую они входят, или их врач могут разрешить им называть себя иначе – «зависимый человек в процессе восстановления» или «возвращающийся к норме». Это предлагается в качестве наилучшего варианта, на который можно надеяться в своей жизни. Таким людям не позволяется считать себя выздоровевшими, и в связи с этим их болезнь становится их основной характеристикой на всю оставшуюся жизнь.

Отождествление себя со своей болезнью изматывает и лишает силы воли, создавая еще одну форму созависимости. Как люди могут освободиться от зависимых состояний, если они не имеют наглядного представления о потенциальных изменениях? Вполне понятно, что отождествление себя с зависимостью может стать для некоторых людей необходимым первым шагом в преодолении чувства стыда, но сама концепция должна быть переориентирована. Намного полезнее будет описывать себя как «имеющих зависимые состояния», связанные с некоторыми видами деятельности, например, с определенными видами отношений, секса, а также с употреблением некоторых гастрономических продуктов или неполезных для организма, изменяющих состояние сознания веществ, алкоголя или как слишком уязвимых перед особого рода значимыми фигурами.

Такой подход предлагает более широкое представление о проблеме и помогает людям соотносить свои зависимости с незажившими травмами, связанными с развитием. Он также дает возможность представить себя «человеком, освободившимся от зависимости» или «человеком, не имеющим больше неконтролируемого влечения к отношениям, сексу, еде или влияющим на психику веществам». Эти идеи не противоречат нашему, связанному с развитием, определению зависимостей, которое позволяет людям восстановить свою силу воли и контролировать свою жизнь. Кроме того, этот подход дает необходимое представление о целостности.

Характеристика человека как зависимого или созависимого способствует осознанию, основанному на чувстве стыда. Стыд отличается от вины. Вина относится к чему-то, что мы сделали, — к поступку. Стыд означает, что с вами что-то не в порядке – вы имеете врожденный изъян на уровне души и не можете измениться. Помните: изначальная цель признания того же алкоголизма болезнью заключалась в том, чтобы избавить человека от чувства стыда и связанного с ним морального осуждения, с тем чтобы он обратился за медицинской помощью. Характеристика людей как созависимых или зависимых усиливает чувство стыда и загоняет травмирующие воспоминания еще глубже от их сознательного восприятия.

Превращение созависимости в болезнь вынуждает человека подчиниться врачам, контролирующим процесс его лечения. Если вы чувствуете себя обессиленным и не можете вылечиться, ваш диагноз становится сбывающимся пророчеством. На самом деле, как свидетельствует психолог Стентон Пил, по данным исследований, самостоятельно от алкоголизма излечивается значительно большее количество людей, чем с помощью врача. Общества Анонимных Алкоголиков или дорогостоящего двадцати восьмидневного курса лечения в частных клиниках. Пил ссылается на заслуживающее внимания долгосрочное исследование, основанное на наблюдении за сорока двумя тысячами американцев. Результаты показали: подавляющее большинство зависимых от алкоголя американцев, примерно три четверти (из числа тех, кого исследовали), никогда не подвергались лечению. Их них алкоголем злоупотребляло меньшее количество человек, чем среди тех, кто прошел лечение».

Еще одно исследование, проведенное Стивом Роллником и Уильямом Миллером, показывает, что наилучшими методами лечения были те, которые не вызывали противодействия и способствовали изменениям, основанным на самомотивации. Этим методам лечения следовал мотивированный подход к оздоровлению, позволявший человеку самому решать, продолжать ему лечение или нет. К другим успешным подходам относились руководства по самопомощи и подход, подкрепленный влиянием общественности, предусматривающий незаметное общественное воздействие на зависимого человека, благодаря которому тот решался на изменения и отрабатывал необходимые навыки.

Берри К. и Дженей Б. Уайнхолд

«Бегство от близости»